Иосиф Александрович Бродский

28 января 1996 года, 24 года назад, после 24-х лет вынужденной эмиграции, в своей американской квартире, скончался "гений одиночества", великий поэт XX столетия, лауреат нобелевской премии по литературе 1987 года, поэт, драматург и переводчик Иосиф Александрович Бродский. Человек, не окончивший даже школы, успешно преподавал в шести вузах Штатов и Британии - учил студентов русскому языку, литературе и теории стиха, читал лекции, издавал книги своих эссе, писал стихи, пьесы, занимался переводами...

Он умер в январе, в начале года.
Под фонарем стоял мороз у входа.
Не успевала показать природа
ему своих красот кордебалет.
От снега стекла становились уже.
Под фонарем стоял глашатай стужи.
На перекрестках замерзали лужи.
И дверь он запер на цепочку лет.

(1965)

Эти строки, написанные Бродским на смерть Томаса Элиота, оказались словами о себе самом.

Бродский сумел влюбить в свои стихи весь мир. Как ему это удалось? У каждого, кто восхищается поэзией Бродского, свой ответ на этот вопрос. Но, пожалуй, у этой любви есть и некоторые общие черты: простые, звонкие и с силой, неподвластной времени и моде, его стихи и сейчас задевают тончайшие струны наших душ. Через свою поэзию Бродский учит сопереживать и любить, не требуя ничего взамен. Жить, помня о скоротечности жизни и времени и ни о чем не жалея.

Благодаря современным средствам коммуникации можно найти множество информации о жизни и творчестве Бродского. Поэтому в этой публикации мы хотим кому-то просто напомнить, а кому-то, возможно, приоткрыть дверь в пронзительный мир поэзии Иосифа Бродского.

О жизни.

Поэт бесконечно восхищался самой жизнью - в каждой его строчке чувствуется безграничная благодарность, несмотря на все несправедливые законы Вселенной.

Сонет

Переживи всех.
Переживи вновь,
словно они -- снег,
пляшущий снег снов.
Переживи углы.
Переживи углом.
Перевяжи узлы
между добром и злом.
Но переживи миг.
И переживи век.
Переживи крик.
Переживи смех.
Переживи стих.
Переживи всех.

О любви.

Стихи Иосифа Бродского о любви – это повествование о глубоких переживаниях, меняющих мировоззрение, порой ломающих психику и перестраивающих мышление.

«Пора давно за все благодарить...»

Пора давно за все благодарить,
за все, что невозможно подарить
когда-нибудь, кому-нибудь из вас
и улыбнуться, словно в первый раз
в твоих дверях, ушедшая любовь,
но невозможно улыбнуться вновь.
Прощай, прощай — шепчу я на ходу,
среди знакомых улиц вновь иду,
подрагивают стекла надо мной,
растет вдали привычный гул дневной,
а в подворотнях гасятся огни.
- Прощай, любовь, когда-нибудь звони.
Так оглянись когда-нибудь назад:
стоят дома в прищуренных глазах,
и мимо них уже который год
по тротуарам шествие идет.
(1961)

Для школьного возраста

М.Б.

Ты знаешь, с наступленьем темноты
пытаюсь я прикидывать на глаз,
отсчитывая горе от версты,
пространство, разделяющее нас.
И цифры как-то сходятся в слова,
откуда приближаются к тебе
смятенье, исходящее от А,
надежда, исходящая от Б.
Два путника, зажав по фонарю,
одновременно движутся во тьме,
разлуку умножая на зарю,
хотя бы и не встретившись в уме.
(1964)

О природе

Стихи Бродского о природе строго организованы, но наполнены особой непредсказуемостью.

Миновала зима. Весна...

Миновала зима. Весна
еще далека. В саду
еще не всплыли со дна
три вершины в пруду.
Но слишком тревожный взгляд
словно паучью нить
тянет к небу собрат тех,
кто успели сгнить.
Там небесный конвой
в зоне темных аллей
залил все синевой
кроме двух снегирей.
(1960-е)

И, конечно, говоря о поэзии Бродского, невозможно не вспомнить его стихи о Родине, о родном Ленинграде.

Стансы городу

Да не будет дано
умереть мне вдали от тебя,
в голубиных горах,
кривоногому мальчику вторя.
Да не будет дано
и тебе, облака торопя,
в темноте увидать
мои слезы и жалкое горе.
Пусть меня отпоет
хор воды и небес, и гранит
пусть обнимет меня,
пусть поглотит,
мой шаг вспоминая,
пусть меня отпоет,
пусть меня, беглеца, осенит
белой ночью твоя
неподвижная слава земная.
Все умолкнет вокруг.
Только черный буксир закричит
посредине реки,
исступленно борясь с темнотою,
и летящая ночь
эту бедную жизнь обручит
с красотою твоей
и с посмертной моей правотою.
(1962)

В эмиграции стихи, посвященные Родине, отличались особой горечью и грустью.

О если бы птицы пели и облака скучали,
и око могло различать, становясь синей,
звонкую трель преследуя, дверь с
ключами
и тех, кого больше нету нигде, за ней.
А так – меняются комнаты, кресла,
стулья.
И всюду по стенам то в рамке, то так –
цветы.
И если бывает на свете пчела без улья
с лишней пыльцой на лапках, то это ты.
О если б прозрачные вещи в густой
лазури
умели свою незримость держать в узде
и скопом однажды сгуститься – в звезду,
в слезу ли –
в другом конце стратосферы, потом –
везде.
Но, видимо, воздух – только сырье для
кружев,
распятых на пяльцах в парке, где пасся
царь.
И статуи стынут, хотя на дворе –
бесстужев,
казненный потом декабрист, и настал
январь.
(1994)

Бродский просил после смерти не оценивать его как человека — только как поэта. Незадолго до дня, ставшего для него последним, поэт написал письмо в отдел рукописей Российской национальной библиотеки в Петербурге с просьбой закрыть на 50 лет доступ к его дневникам, письмам и семейным документам.

На памятнике Бродского, на кладбище острова Сан-Микеле в Венеции, по его просьбе, начертаны слова римского поэта Проперция:

«Letum non omnia finit» –«Со смертью не всё кончается».

Страницу и огонь, зерно и жернова,
Секиры остриё и усечённый волос —
Бог сохраняет всё, особенно слова
Прощенья и любви, как собственный свой голос…
(“На 100-летие Анны Ахматовой», 1989)